На вопрос «Что же это за люди, которые выходят на акции протеста?» можно искать ответы двумя путями. Первый — это научные интервью, в ходе которых активисты отвеча ют на вопросы о своих мотивах. Второй предполагает изучение данных социологических опросов , чтобы на их основе сделать выводы о том, чем же люди, выходящие на акции протеста, отличаются от остальных.
Гвендолин Зассе и Феликс Краватцек из Центра восточноевропейских и международных исследований в Берлине (ZOiS) в апреле 2018 года провели онлайн-опрос среди 2000 молодых людей, живущих в крупных городах России. Нас интересуют те 1100 участников, которые ответили на вопросы об участии в протестных акциях.
Опросы должны, разумеется, давать информацию не только о тех, кто непосредственно принял в них участие. Их результаты можно применить и к другим людям, иначе говоря, генерализовать. Исходя из этого, можно сделать выводы о жителях Москвы, Санкт-Петербурга и других крупных российских городов в возрасте между 16 и 34 годами. Именно эта группа была двигателем протестной активности, например в «белоленточном движении» в 2012 году, а также в рамках антикоррупционных протестов 2017 года.
Сначала зададим простой вопрос: насколько велика доля тех, кто в последние 12 месяцев принял участие в политических, социальных или экологических протестах? Пока что мы сводим воедино данные по двум вопросам: об участии в политических и социальных протестах (например, в протестных акциях против фальсификации выборов или против повышения пенсионного возраста) и об участии в экологических протестах.
Этот график показывает, что протест ни в коем случае не всеобщий феномен: всего 8,5 процентов опрошенных в предшествующий год приняли участие в акциях протеста. Это меньше, чем каждый десятый .
Следовательно: даже в том случае, если двигателем протеста является молодежь, обратного вывода о том, что большинство молодых людей протестуют, сделать нельзя.
Если рассмотреть политические и социальные протесты отдельно от экологических, то доля протестующих составит от 4 до 5 процентов соответственно.
Теперь нужно понять, что общего между людьми, которые выходят на акции протеста, и чем они отличаются от тех, кто предпочитает оставаться дома. Когда исследователи задаются такими вопросами, они, как правило, формулируют гипотезы — суждения об очевидных и предполагаемых взаимосвязях. Гипотезы могут быть сформулированы на базе научной литературы или на основе собственных наблюдений. После того как гипотеза сформулирована, она должна быть проверена при помощи систематически собранных данных.
Наприм ер, в гипотезе № 1 мы утверждаем: даже если взять только людей в возрасте от 16 до 34 лет, чем моложе они будут, тем более активно будут участвовать в социальных и политических протестах. Недаром же СМИ сообщали о «школьниках», вышедших на улицы в 2017–2018 годах!
Линия на графике показывает: чем старше человек, тем меньше вероятность, что он или она участвовали в политическом или социальном протесте.
Но! Речь ведь о вполне конкретных людях — почему вдруг говорится о «вероятности»? Потому что исследование призвано сказать что-то обо всех молодых жителях больших городов, а не только о тех, кто принял участие в опросе. Таким образом, этот график можно интерпретировать так: если взять 100 среднестатистических горожан 16-летнего возраста, то можно утверждать, что пять из них в прошлом году приняли участие в протестах. В свою очередь, из 100 среднестатистических горожан 34-летнего возраста на улицы вышел только один.
В 1997–2000 годах на Москву приходилась примерно десятая часть всех выступлений, а в 2011 году ее доля выросла до 30 процентов . Санкт-Петербург по абсолютному числу протестных акций идет сразу после Москвы . Исходя из этого, можно было бы предположить, что место жительства — тоже важный фактор. Люди из Москвы и Санкт-Петербурга, гласит гипотеза № 2, протестуют чаще.
Если гипотеза верна, красная кривая должна проходить выше черной, то есть жители обеих столиц, независимо от возраста, с большей вероятностью принимают участие в протестах.
Но — провал! (И он, кстати, часто настигает исследователей.) Красная кривая действительно проходит выше черной, но они расположены настолько близко друг к другу, что это не позволяет говорить о какой-либо существенной разнице.
Это можно понять, если посмотреть на «доверительные интервалы» — цветные полосы около линий, которые наслаиваются друг на друга. Если доверительные интервалы обеих групп пересекаются, как в этом случае, то «статистически значимого» различия нет, и нельзя с уверенностью утверждать, что жители «столиц» протестуют чаще, чем люди из других крупных городов российских регионов. И все это несмотря на то, что кривые все-таки отличаются друг от друга.
Итак, одно из предположений не подтвердилось. Но то, что поначалу может казаться разочарованием, на самом деле дает нам важное знание: данные показывают, что молодые люди из крупных региональных центров тоже активны (во всяком случае что касается протеста). Так в очередной раз подтверждается неоправданность сужения темы протестов до происходящего в Москве.
Теперь на очереди экономическое положение опрошенных. Многие исследователи полагают, что для политической активности человек должен иметь определенный уровень доходов. Проще говоря, тот, кто работает на трех работах и все равно не может свести концы с концами, скорее всего, не будет тратить время на демонстрации (об этом подробнее в разделе о мотивации протестующих ). Однако можно предположить, что именно у бедных людей особенно много оснований для того, чтобы требовать политических и социальных перемен . Следовательно, гипотеза № 3 может быть сформулирована двояко. А данные говорят о следующем:
Опять осечка: между группами все еще нет систематической и значимой разницы. Исследователь начинает нервничать.
Графики приводить не будем, но ни уровень образования, ни пол тоже не оказывают статистически значимого влияния на вероятность участия в протестах. Но что же то гда важно?
Это предположение просто напрашивается. Чтобы его проверить, используем четырехступенчатую шкалу доверия к президенту Путину. Гипотеза № 4 звучит так: чем меньше люди доверяют Путину, тем выше вероятность, что они выйдут на акции протеста.
Получилось!
Примечательно, что разница между группами с разными уровнями доверия не нарастает постепенно. Вместо этого на общем фоне резко выделяются те, кто «совершенно не доверяет» Путину. Иными словами, до тех пор, пока недоверие к президенту не доходит до критической точки, оно не заставляет человека участвовать в протестах.
Учитывая, что «совершенно не доверяют» Путин всего 14 процентов опрошенных, ясно, почему протестовать выходит лишь небольшая часть общества.
В любом случае, политический и социальный протест, на первый взгляд, точно связан с отрицательным отношением к президенту. Но если посмотреть под тем же углом на экологический протест…
…то получается, что участники опроса, имеющие низкий уровень доверия, с наибольшей вероятностью примут участие в протесте, но доверительные интервалы вновь пересекаются, так что сделать вывод о населении всей страны невозможно. Экологический протест, во всяком случае, согласно этим данным, не связан с Путиным.
И, кстати, хорошо видно, что в этом типе протестов возраст тоже перестает играть определяющую роль и становится статистически не значащим фактором.
Но это еще не конец, поскольку каждое научное исследование требует выводов.
Итак:
- Молодые люди обоих полов, проживающие в больших городах, которые принимают участие в протестах, находятся в меньшинстве.
- Политический протест так или иначе связан с возрастом: молодые люди со значительно большей вероятностью выходят на акции протеста. Влияние возраста наблюдается даже внутри исследуемой группы от 16 до 34 лет.
- Из зафиксированных в этом опросе демографических параметров ни один, кроме возраста, не играет значимой роли при оценке вероятности участия в протестных акциях: образование, уровень жизни, пол и место жительства не показывают никаких статистических эффектов.
- Существует взаимосвязь между доверием к Путину и вероятностью участия в протестах: чем ниже первое, тем выше второе.
- Степень доверия к Путину, так же как и возраст, оказывает влияние на участие в политических и социальных протестах, но не играет никакой роли в экологическом движении.
Еще одна оговорка: все эти выводы могут объясняться временем, когда проводился опрос. Ведь в 2017 и 2018 годах Навальный мобилизовал многих молодых людей для участия в политических протестах . Возможно, год спустя эти данные будут выглядеть совсем по-другому.
Ян Матти Дольбаум изучал политологию и славистику в университетах Гейдельберга, Санкт-Петербурга, Майнца и Лондона. С лета 2016 года он занимается научным проектом Life after the end of a protest cycle: development paths of local protest in electoral authoritarian regimes. The case of Russia 2011-2016, реализуемым Исследовательским Центром Восточной Европы при Бременском университете. В рамках проекта он пишет диссертацию, посвященную политическим и социальным условиям развития протеста, с акцентом на локальном протесте в России.